– Уже нашел, – отозвался Сано и, опережая возражения Рэйко, добавил: – Что бы ни узнал министр Фугатами, он сможет обо всем доложить на суде. Это не обсуждается.

Гнетущую паузу прервал топот маленьких ножек. Все обернулись и увидели Масахиро, семенящего в гостиную. Взъерошенный со сна, в голубой распашонке, он нес в руках маленькую шкатулку.

– Мама, папа, – произнес он и, сияя, загремел шкатулкой. – Играть!

– Не сейчас, – сказал Сано.

Прибежала няня, бормоча извинения.

– Иди спать, Масахиро-тян, будь молодцом.

Но едва няня потянулась к нему, Масахиро отбежал с криком:

– Нет! Хочу тут!

Он сунул пухлую ручку в шкатулку и подбросил вверх пригоршню черных и белых камешков для игры в го. Пока Рэйко и няня ловили ребенка, а тот радостно забрасывал их камешками, Хирата подошел к Сано.

– Прошу прощения, но мне кажется, вам стоит встретиться с Фугатами, – произнес он вполголоса, чтобы другие не слышали. – Если хоть сколько-нибудь вероятно, что Черный Лотос устроил поджог и убийство, будет неправильно отвергать сведения Фугатами до суда. Если Хару невиновна, мы не успеем ее оправдать. Надо изучить все улики заранее.

Хирата был прав, что Сано и признал неохотным кивком. Согласно законодательству Токугавы, большая часть судебных разбирательств завершалась обвинительным приговором, а подсудимые по умолчанию считались виновными. Даже честный и мудрый судья вроде Уэды мог ошибиться из-за стойкой приверженности традициям. Как бы ни был Сано убежден в виновности Хару, он все же горячо желал для нее справедливого суда.

– Все, Масахиро-тян, наигрались – и спать, – сказала Рэйко, беря сына на руки и обнимая, прежде чем отдать няне. – Спокойной ночи.

Наблюдая за ней, Сано нашел еще одну причину встретиться с Фугатами. Рэйко и Масахиро были его семьей, и он должен был удержать их подле себя, даже если для этого требовалось идти на уступки.

Когда Масахиро унесли, Сано сказал жене:

– Я решил появиться на завтрашнем заседании.

– Правда? – Голос Рэйко прозвучал от неожиданности тоном выше.

Судя по виду, она хотела спросить почему, но боялась, что расспросами может вынудить его передумать. Затем ее лицо озарилось милой, сияющей улыбкой, которой так недоставало Сано.

– Спасибо, – произнесла Рэйко, кланяясь с подчеркнутым изяществом.

Сано кивнул, испытывая в душе противоречивые чувства. Он воспрянул духом, поняв, что надежда сохранить семью остается, но вместе с тем не спешил обольщаться, зная, что Рэйко ни за что не разделит его мнения о Хару.

– У нас с Хиратой-сан еще много дел, – сказал Сано жене. Он попятился к двери с намерением уйти, прежде чем они снова поссорятся. К тому же его действительно ждал разговор о том, как выявить шпиона в своих рядах. – Скоро вернусь.

– Что нового? – спросила Мидори.

– Все не так плохо. Уверена, когда муж поговорит с Фугатами, он переменит свое мнение. – Рэйко задорно рассмеялась. Мир вдруг сделался ярче. – Мы еще докажем, что в преступлениях замешан Черный Лотос.

Мидори вздохнула.

– Мне бы твою надежду. Сомневаюсь, что Хирата-сан когда-нибудь почувствует ко мне то же, что я к нему. Ты бы видела, как он заигрывал с О-ханой... – Ее голос дрогнул, а из глаз полились слезы.

Рэйко утешающе обняла подругу.

– А как же твой план – притвориться, что он тебе безразличен? Он сработает, дай только срок. Не бегай за Хиратой повсюду, как только что.

– Бесполезно, – мрачно отозвалась Мидори. – Ничего не могу с собой поделать. Да и Хирата-сан меня давно раскусил. Когда я пришла в кухню, он засмеялся и сказал: "К чему так упорно изображать равнодушие? Я же знаю, что нравлюсь тебе". Вот бы найти способ завоевать его любовь!

Пока Мидори предавалась унынию, Рэйко снова принялась размышлять о деле.

– Сегодня министр Фугатами нашел уйму свидетельств того, что Черный Лотос вредит людям даже вне храма, – сказала она. – Но происходящее внутри так и останется тайной, ведь священники с монахинями молчат как рыбы. Истинное Благочестие исчез. Сано в храме ничего не нашел, а его сыщиков рассекретили. Боюсь, пока он не получит прямых улик о преступлениях членов секты, убеждать его без толку и Хару останется под подозрением. Вот бы найти способ взглянуть на храм изнутри...

– Я могу поехать туда и попробовать.

– Что? – Рэйко уставилась на подругу и встретила взгляд, полный надежды. – Ты?!

– А почему нет? Это решило бы и твои сложности, и мои. – И Мидори воодушевленно продолжила: – Я поброжу по храму, понаблюдаю за монахинями и духовенством. Если увижу что-нибудь подозрительное, сёсакан-сама признает свою неправоту.

– Прости, но я не имею права втягивать тебя в это, – твердо сказала Рэйко. – Черный Лотос слишком опасен. Вполне возможно, что они действительно похищают, травят, пытают и убивают людей. – И Рэйко передала ей услышанное от старейшины Синагавы и Истинного Благочестия. – Если они тебя раскусят, неизвестно, чем все закончится.

– Я буду осторожна. Они меня не поймают, – храбро объявила Мидори. От ее уныния не осталось и следа.

– Муж ни за что не позволит. – Рэйко предпочла сослаться на Сано, чтобы не показать подруге, что сомневается в ее силах.

– Ему не обязательно узнавать об этом сразу, – не унималась Мидори.

– Хирата-сан рассердится, если ты сделаешь что-то неугодное его хозяину, – предупредила Рэйко.

– Красивыми глазами и равнодушием я желаемого не добилась, а больше ничего в голову не приходит. – Мидори махнула рукой. – В конце концов, что мне терять?

– А жизнь? – напомнила Рэйко.

Мидори обиженно насупилась.

– По-твоему, я не гожусь в шпионки. Ведь так? – Ее голос сорвался, на глаза навернулись слезы. – По-твоему, я глупая!

– Нет, совсем нет, – поспешила заверить ее Рэйко.

– Тогда разреши мне последить за Черным Лотосом!

Рэйко столкнулась с неразрешимой задачей. Если отказом она ранит чувства подруги, то согласием подвергнет ее смертельной опасности. Рэйко, конечно, не могла не отметить всех выгод, которые ей сулило внедрение Мидори в Черный Лотос. Она была так безобидна и проста на вид, что никто там не обратил бы на нее внимания, не говоря уж о том, чтобы заподозрить в соглядатайстве...

Однако здравый смысл и забота о подруге все же взяли верх, и Рэйко строго сказала:

– Мидори-сан, ты должна пообещать мне никогда не приближаться ни к храму, ни к тем, кто связан с Черным Лотосом.

Но Мидори тянула свое, и Рэйко завела разговор о жутких людях в секте и о злодеяниях, в которых она их подозревает. Наконец Мидори понурилась и кивнула, сдерживая слезы. Рэйко с горечью осознала, что, каким бы верным ни был выбор, это новое дело рассорит ее с другим близким человеком.

22

Коли отыщется тот, кто незапятнан душой,

Словно камень чистой воды —

Прилежен, участлив и благочестив,

Смело вверяйте ему истину.

Сутра Черного Лотоса

Над районом Дзодзё синело свежевымытое осеннее небо. Утреннее солнце позолотило желто-багровые верхушки деревьев. Погожие дни привлекли сюда множество паломников, смешавшихся с толпами священников и монахинь у торговых лотков. Возле ворот храма Черного Лотоса Мидори выбралась из паланкина, доставившего ее из замка Эдо.

Переполняемая не то тревогой, не то воодушевлением, она поспешила на храмовое подворье, сжимая захваченный с собой сверток. Во дворе девушка замерла, проникаясь увиденным. Здесь было больше зелени, чем в любом другом храме, но в остальном двор, наводненный монахинями, священниками и прихожанами, показался Мидори вполне обыкновенным, как и здешние постройки. Тишину оживлял детский смех. Верно, Рэйко нарочно запугивала ее, чтобы отговорить от поездки в храм. Подумав так, Мидори расстроилась, поскольку надеялась на маленькое приключение, и вспомнила о своей обиде на Хирату и Рэйко. Она так и будет никем, недостойной ни его любви, ни уважения подруги... если все оставит как есть. Мидори решила не оставлять. Она будет следить за Черным Лотосом, одобрят друзья это или нет. И девушка зашагала к двум монахиням, что стояли у дверей главной молельни.